После того как компания Apple на всех бизнес-конференциях рассказала о важности Правильного Шрифта (и это может быть любой шрифт, если этот шрифт Helvetica), Nike переопределила себя как дизайн-бюро, а не компанию по производству спортивной обуви, а успешная и прибыльная Prada сменила свой логотип четвертый раз за 4 года, уже мало кто ставит под сомнение значимость дизайна для современной экономики. И теперь трудно назвать бизнес-школу, в которой не учат дизайн-мышлению.
При этом довольно долгое время у дизайна не было своего языка, ему не доставало способности говорить о себе в междисциплинарном ключе. Философам вменяют в вину склонность объяснять мир, вместо того чтобы его менять, с дизайном же ситуация обратная: дизайнеры различным образом меняли мир, но требовался переход от практического действия к теоретическому обоснованию.
Если спросить писателя, художника или любого другого представителя креативных индустрий, что он делает, мало кто скажет: «Я пишу гениальный роман» или «Я творю великое искусство». Скорее всего, ответ будет более прагматический: «Я пытаюсь сказать то, что считаю важным, тем способом, который мне доступен». В этом смысле дизайнер мало чем отличается от других. Попытавшись обобщить, он может сказать: «Я привожу мир в порядок, опираясь на теорию дизайна».
Начиная со школы Баухаус, теория дизайна, развиваясь, постепенно выходила за рамки прикладного, бытового решения конкретной задачи. В XX веке сформировалось понимание, что задача дизайна заключается не в том, чтобы придумать новую вещь, а, прежде всего, в том, чтобы формулировать, как работает общество.
Наглядный пример – архитектор Людвиг Мис ван дер Роэ, знаменитый своей максимой «Less is more» («Меньше значит больше»). Этот принцип, в частности, лежит в основе тех офисных зданий, которые архитектор построил в Чикаго и Нью-Йорке: предельно простые и утилитарные коробки из стекла, стали и бетона. Их организация – фронтальное остекление для максимального освещения пространства и несущие конструкции и коммуникации, стянутые в центр, позволяют использовать максимум полезной площади и становятся эталоном офисного строительства. В определенном смысле Мис изобрел современное офисное пространство.
Архитектура Людвига Миса ван дер Роэ
Людвиг Мис ван дер Роэ считается основоположником интернационального стиля в архитектуре, который отличают лаконичные решения и строгие геометрические формы. Принципы проектирования в его работах универсальны, они распространяются как на малоэтажные, так и на высотные постройки. Наиболее известный небоскреб – здание Сигрем-билдинг на Парк-авеню в Нью-Йорке.
Уже через два года после появления Сигрем-билдинг Роберт Пропст, возглавлявший исследовательский отдел крупной мебельной компании Herman Miller, «изобретает» кубикл – рабочую ячейку. Он просто расчерчивает этажи офисных здания Миса на равномерные квадраты (что довольно легко сделать благодаря тому, как здание устроено). Запускается многообразный культурный процесс: из устройства офисного пространства появляется корпоративная и бизнес-культура в 80-е, яппи 90-х. Это найдет отражение в массовой культуре: в кино, например, «Уолл-стрит» Оливера Стоуна, или в литературе – культовый «Бойцовский клуб» Чака Паланика, и закончится только в конце нулевых появлением опенспейсов (и миллениалов в них), которые будут реакцией не столько на кубикл, сколько на давление корпоративной культуры.
Сегодня дизайн – это способ мышления; это умение находить решение проблемы, которое, в свою очередь, меняет мир вокруг, делает его проще, понятнее и логичнее. А зачастую – не только находить решение, но и формулировать проблему.
Интересно здесь то, что это определение дизайна почти дословно совпадает с тем, как определяла слово «экономика» греческая философия. Джорджо Агамбен в книге «Царство и слава» приводит
цитаты античных мыслителей: «Термин „глава семьи”, – пишет Аристотель, – не указывает на знание, но обозначает определенный способ бытия. Эта деятельность скорее предполагает принятие решений и распоряжений, которые служат ответом на конкретные, всякий раз разные проблемы, касающиеся функционального порядка различных частей ойкоса [дома, хозяйства]. В одном отрывке Ксенофонта дается точное определение этой „управленческой” природы хозяйства: она связана не только с потребностью в предметах и их использованием, но прежде всего с их упорядоченным расположением».
Это совпадение определений может показаться курьезным, но оно вполне логично, если смотреть на него в контексте современной экономики впечатлений, одним из ресурсов которой выступает креативный класс. Американский экономист Ричард Флорида утверждал, что члены креативного класса, как правило, не владеют существенной материальной собственностью. Их собственность не имеет физической формы, она рождается из творческих способностей («буквально у них в мозгу»). И именно эту постиндустриальную эпоху ценности нематериального, которую принято называть экономикой впечатлений, этот «символический обмен всех со всеми», предсказанный философом Жаном Бодрийяром
больше 40 лет назад, мы и наблюдаем сейчас.
